РОМАНЫ ЕЛЕНЫ БЛАГОВОЙ (КРЮКОВОЙ) - НОУ-ХАУ ИЛИ ВОЗРОЖДЕНИЕ ТРАДИЦИИ?

Среди сотен и тысяч книг, предстающих взору читателя в книжных магазинах и на книжных развалах, появляются новые книги. Все меняется в нашем изменчивом мире - что завтра станет бестселлером на книжном рынке? По совету своих друзей - не журналистов, не литераторов: он - инженер на заводе, она - преподаватель физкультуры в школе, - однако людей читающих и живо интересующихся новинками, я купил три книжки нового автора - Елены Благовой. И решил немного рассказать о них российскому читателю, ибо знакомство с ними явилось для меня неким открытием. Им я и хочу с вами поделиться.

Три романа Благовой - «Изгнание из рая», «Железный Тюльпан» и «Маска» - стали для меня окном в мир, которого я не знал раньше. «Изгнание из рая» - история провинциального мальчика-художника, попавшего в столицу и поддавшегося ее невероятным соблазнам; «Железный Тюльпан» - о том, как делают двойника убитой эстрадной дивы, а заодно еще и том, какое поистине фантастическое путешествие по странам и людским рукам претерпевает таинственное оружие, выделанное по восточным технологиям художником-эмигрантом, чтобы из ревности - знакомый мировой сюжет, не правда ли? - убить свою жену-танцовщицу; ну, а «Маска», как то уже явствует из названия, - роман об актерах, некий кино- или театральный роман - но не только: это роман о масках, которые в той или иной степени носят все люди, о соотношении в жизни трех человеческих ипостасей: лика лица и личины.

Мне уже сразу, когда я знакомился с «Изгнанием из рая», стало понятно: автор погружает читателя в мир актеров и художников, арт-менеджеров и антикваров, галеристов и топ-моделей, режиссеров и поп-старз, продюсеров и танцовщиков - одним словом, людей искусства. Значит, автор хорошо знает этот мир? Не зная его, не живя внутри него, - его не выдумаешь.

В современной литературе это был совсем неожиданный ход. Мало того, что Благова писала о людях культуры, искусства, шоу-бизнеса - она делала на этом материале, отлично известном ей (кто она, если она так хорошо знает технологию лессировок у художника?.. кто она, если она так профессионально описывает распевку вокалиста?.. кто она, если ее перу подвластны описания нью-йоркского МОМА-музеума и Лувра?..), новый ОСТРЫЙ СЮЖЕТ - и не только и не просто острый сюжет, как я понял. И в «Изгнании из рая», и в «Железном Тюльпане», и в «Маске» я нашел в изобилии сцены, эпизоды и пассажи, называемые обычно эротическими или острочувственными. Что ж, передо мной были новые российские любовные романы? Чувственные фрагменты были написаны с такой смелостью и размахом и одновременно с таким почти восточным изыском и красотой, с абсолютным отсутствием банальщины и дешевки, с сочетанием сугубой живописности и сакральных смыслов изображаемого, что я догадался: новый русский Эрос! Тот Эрос, которого столь не хватало нынешней литературе, перенасыщенной, перегруженной Эросом и сексуальными виньетками, описаниями актов всех мастей и выволакиванием наружу всего, на что было ранее наложено цензурой табу. «Их тела, слепые и вдруг прозревшие, увидели друг друга изнутри, крепко слившись. Он вошел в нее, и так они застыли, слушая себя. Они слышали, как в них перетекает, нежно шумя, общая кровь. Их губы потекли от жара, растаяли, поплыли, скользнули друг в друга, как рыбы в спасительную воду с берега, со льда» («Железный Тюльпан»). «Она, маленькая, хрупкая, гибкая, как краснотал, изогнулась, ловко повернулась под ним. Разогнула, развела маленькие, казалось, фарфоровые ноги. Ее спина, сведенные потные лопатки, круглый нежный зад маслено блестели в красном свете фонаря. Он, с восставшим мужским копьем, лег на нее, вонзился в нее резко, до тайной кровавой глубины, чувствуя себя самураем. Они, слившись снова, застонали. Он стал двигаться в ней - медленно и властно. Она, корчась от боли, сладости и страсти, кричала под ним:

- О!.. о... я умираю...

- Ты живешь, Анна... ты живешь... это жизнь...»

Мадам Канда звали Анной. Он узнал об этом в постели» («Изгнание из рая»). Есть акт и акт. Есть эротические гравюры Утамаро - шедевр мировой графики, жемчужины пластики и тайного смысла, - а есть бульварная порнография, пассажи и абзацы вроде одного - однажды, когда листал детектив одной современной авторши (несть им числа на лотках и прилавках!), наткнулся глазами на что-то подобное: «Она сидела верхом на негре и ласкала руками и губами огромный негритянский орган». Чувствуете разницу ментальностей? Разницу стилей? Разницу художнических темпераментов?

Да, мы отвыкли от красиво, ХУДОЖЕСТВЕННО изображенного в книге акта. Эроса. Шире - любви. Изображение любви часто подается в современных текстах именно через изображение расхожей эротики, в пространстве Афродиты Пандемос - Площадной, и оно понимаемо достаточно узко - как совокупление. Благова в чувственных, сексуальных сценах в своих романах идет гораздо дальше. Она как бы ВОЗВРАЩАЕТ Эросу его изначальную мощь, его сильнейший - ослепительный! - свет, показывает то его темно-звериную, страшную хтоническую сторону, то его невыразимую, почти Божественную красоту. Вот оно! Найдено точное слово. Красота! Красота в изображении секса - как же мы отвыкли от нее в современных романах, где страницы буквально пестрят сексом, а его восприятие читателем принижается, нивелируется, опошляется до расхожести подворотни, до утилитарности (все равно что почистить зубы...)! То, что сделала Елена Благова в своих романах, меня просто потрясло. Она вернула сексу его красоту и его священность. Его мощь, могущество - и его несказанную прелесть. Почему это ей так удалось, спрашивал я себя, еще и еще раз перечитывая страницы, отданные описанию акта, секса, соития, Эроса? Почему Эрос в ее интерпретации так пронизан красотой, так дышит ею и светится?

Дочитав все три романа до конца, я понял: Благова - художник. Нынче далеко не все, кто пишет тексты и потом издает их в виде книг - в мягкой обложке или в переплете, с иллюстрациями или без, - художники слова. Благова работает так, как работает художник. Она создает ОБРАЗ. Поэтому ее героям, в каких бы они невероятных ситуациях ни оказывались по ходу острого (порой острейшего!) сюжета - им веришь, проживаешь их жизнь вместе с ними.

При чтении романов Благовой меня не покидало чувство, что их притягательность отнюдь не только в изысканно написанных, красивых эротических сценах. Основа, «закваска» всех ее книг - это острый сюжет во всей красе, и это не просто (не только!) детектив или триллер: Благова берет выше - и детектив, и триллер под ее пером превращаются в абсолютно новый жанр. Какой же? И «Изгнание из рая», и «Маска», и «Железный Тюльпан» - все это вещи масштабом гораздо шире детектива, они как бы ВЫЛАМЫВАЮТСЯ из детективных или триллерских рамок, как бы перерастают их; автор берет жизнь, ситуацию, картину событий в таком масштабе, так рассматривает ее под разными ракурсами, многовариантно и сложно (это при том, что все романы написаны простым, ясным и красивым русским языком!), что понимаешь: он создает НОВЫЙ РОМАН на старой, классической (и уже порядком затрепанной за последние десять-пятнадцать лет российского «остросюжетного рынка») основе экшна, триллера, боевика, детектива. И опять же - не только! Разве Гюго не писал острый сюжет? Разве Джек Лондон не писал острый сюжет? Разве Хемингуэй и Достоевский не писали острый сюжет? ВСЕ НА СВЕТЕ ЕСТЬ ОСТРЫЙ СЮЖЕТ - да, это так! И в жизни, и в литературе без острых ситуаций и их решения, без напряженного действия, без трагедий и драм, без загадок и их разгадок сегодня не обойдешься. Экшн будут и смотреть в кино, и читать всегда. Что же сделала Елена Благова? Она взяла да и превратила расхожий, банальный, в зубах навязший, порядком опошленный литературный экшн в ИСКУССТВО. И здесь, в данном случае, она поступила как режиссер. Она «сняла» свои «фильмы» - написала свои романы - как братья Коэны и Питер Брук, как Кэмерон и Люк Бессон, да простят мне такое сравнение. Но я не могу подобрать более удачной метафоры, более удачного формульного обозначения, чем РОМАН-КИНО, для вышедших в свет трех романов нового автора, который - возможно, для этого есть все предпосылки - станет родоначальником новой линии в остросюжетной литературе нынешних времен, ВЕРНУВ РОМАНУ - РОМАН, вернув острому сюжету - его мощные утраченные смыслы: высокий накал, культуру, не только напряжение и интересность, но и высоту и глубину сюжета, сильные образы, ярких героев, и, конечно, красоту. Красоту не только отдельных, прекрасно написанных сексуальных сцен в романе - красоту цельной, как симфонии, композиции книги, красоту ХУДОЖЕСТВЕННОГО ПРОИЗВЕДЕНИЯ, красоту по-новому переосмысленного жанра.

И то сказать, это уже тенденция. Литература устала от засилья пошлятины. Людьми культуры явились на арене книжного рынка Б. Акунин и Марина Юденич, они делают то же, что и Елена Благова: возвращают жанру его утраченные культурные смыслы. Просто Акунин нашел (пока! Неизвестно, куда пойдет автор дальше!) узкую, хоть и стильную, нишу ретро (русский Шерлок Холмс - образ Эраста Фандорина тоже ведь не полностью креативен, это своего рода римейк!); Марина Юденич небезуспешно пытается работать в жанре психологического триллера, ибо сама психолог. Так очерчены выбранные этими авторами духовные регионы. Благова, на мой взгляд, идет дальше. Она расширяет рамки острого сюжета, распахивает сразу большие горизонты. Нет нужды пересказывать ее книги - вы их прочитаете сами. Но одно ясно: этому автору подвластна и прелесть ретро, и острейшие повороты киношной динамики, и утонченная красота и эстетика увиденного глазом художника Эроса, и накал современных проблем, и тонкости психологизма. Благова - автор большого литературного диапазона, а ведь она только начинает, дебютирует! Чего ожидать от нее дальше? Каков будет разворот ее творчества? Откровенно говоря, меня, когда я читал ее книги, не покидало ощущение, что я смотрю великолепный художественный фильм. Какого не смотрел - ни на экранах, ни по «видику» - давным-давно.

А недавно мне позвонили мои друзья. Говорят: «Знаешь, вышел новый роман Благовой - «Корабль обреченных»! А кстати, тебе известно, кто она такая?..» Я, по аннотации к роману «Маска», понял, что Благова - известный в России поэт, о ней писали Евтушенко, Аннинский и многие другие маститые литераторы и критики; а еще она профессиональный музыкант, пианистка и органистка, окончившая Московскую консерваторию и успешно концертировавшая в России и в странах мира; а еще она дочь художника Крюкова и жена художника Фуфачева, и совместно с Александром Глезером и другими коллекционерами и искусствоведами, как куратор, устраивала множество выставок художников - опять же в городах России и за рубежом... Так вот откуда такое прекрасное знание арт-мира! Думаю, что Благова в нашей литературе будет создателем атмосферы некоего круга книг, где станут действовать люди искусства. А это всегда безумно интересно. Половина всех журналов - о жизни и о приключениях любимых «звезд», киноактеров, художников, танцоров, певцов... Елена Благова знает этот мир не понаслышке - она живет в нем!

Я захотел встретиться с Еленой Благовой, чтобы она сама рассказала мне о себе, о своих творческих планах. О том, как она пришла к мысли о создании своего «нового романа».

И я увиделся с ней. И задал ей несколько, на мой взгляд, важных вопросов.

- Елена, расскажите, пожалуйста, как и в чем вы сами видите новизну и важность ваших романов. У меня одно восприятие; у других читателей - другое; а что же сам автор хотел сказать в своих книгах?

- Я могла бы ответить просто: читайте мои книги! И все-таки я отвечу на ваш вопрос. Художник, в каком бы жанре он ни работал, если он художник - он неповторим. Важность художника - в раскрытии его индивидуальности. Сейчас, в век, когда все или почти все заклишировано, растиражировано, утилитарно «подогнано» под некий общий знаменатель стереотипа, штампа, важно уйти от заштампованности, обрести свое лицо! Мне кажется, я говорю свое слово в литературе.

- Жанр, по-вашему, - это штамп?

- Жанр - это не штамп! Любому произведению, особенно очень свободно задуманному, нужен, как говорят художники, багет. Рама, и внутрь рамы все загнано, весь квадрат холста. Так же и роман загнан внутрь определенного жанра, если романист работает в жанре. Штамп создают сами авторы! В основном те, что работают под публику и на публику! «Возьми меня, я весь твой (твоя), у меня в книжке все есть - и выстрелы, и секс, и ужасы, и погони, и приключения! Не пожалеешь!..» Выстрелы, убийства, секс, ужасы, погони и приключения есть и у Шекспира. И у Джека Лондона. И у Сенкевича. И у Виктора Гюго. И у Достоевского. И у Хемингуэя. И у других превосходных писателей, которые прекрасно понимали, что без острого сюжета, без экшна - интересности в книге, вялой, недейственной, слишком философской, размышлительной - может и не быть. И тогда у нее не будет читателя либо будет - минимальный, очень избранный. А мне хотелось бы работать на большой читательский круг. То, что раньше называли: «для народа». Мне кажется, я естественно - не искусственно! Не ставя себе какой-то суперзадачи! - нашла соотношение между сугубой «рыночной» интересностью и индивидуальной художественностью. Все зависит от того, КАК ты напишешь свой экшн. Как ты его подашь. Смею надеяться, я, как художник, делаю такой новый роман. На самом деле он, конечно, очень старый. Но новое - это же хорошо забытое старое, не правда ли?..

- Елена, вы так молоды, а тем не менее вы уже столько пережили! Музыкант, поэт, куратор и устроитель выставок - в Москве, Париже, Нью-Йорке, жизнь в Восточной Сибири, на Байкале, в Варшаве, во Франции, в Москве - в дворницких артистических, богемных коммуналках, дружба с Сашей Глезером и княгиней Васильчиковой, разговоры с Никитой Струве в «ИМКА-пресс» в Париже и благодарственные письма из Библиотеки Конгресса в Вашингтоне - за ваши книги... События вашей жизни дают вам материал для ваших романов?

- О, конечно! Хотя я ничего не списываю с жизни впрямую. Я не фотограф и не документалист. И не копиист. Сейчас их слишком много развелось на книжном рынке. Я не люблю бытописательство - а им сейчас в основном занимаются сочинители расхожих детективов. Я предпочитаю строить здание, которое еще никто не построил. Джек Лондон говорил: «Идти по проложенной лыжне легко, но безрадостно». Мне хочется писать не бытовые сценки, не слепки с житейских ситуаций, а создавать креатив, и тут без выдумки не обойтись. Создавать свой мир - разве это не интересно? И все же чистого креатива, на голом месте, без корней, в искусстве нет! Все искусство - веретено, которое крутится вокруг Вечного Сюжета! Сталкер - ведь это же Дантов Вергилий! А сколько раз был интерпретирован Дон Жуан? Или та же леди Макбет - вспомните Лескова и Шостаковича! Я не говорю, что все на свете есть римейк, но есть сюжеты, которые вечно будут волновать человечество. И их решение - честь, почетная задача для художника. А что касается живых людей, прототипов... Конечно, прототипы, не только архетипы, в моих романах существуют. Например, Александр Царевский в «Маске» - это Саша Гордон, он там узнаваем, ему роман и посвящен. У меня есть три таких «хулиганских» романа - «Смерть и музыка», «Охота» и «Кровавая палитра», где я пытаюсь написать автопортрет - может быть, приукрашенный, слишком дерзкий, вообще очень «слишком»... Это моя жизнь, да, - и та, которую я прожила в реальности, и та, которую я могла бы прожить. Один из этих романов, «Кровавая палитра», уже вышел в свет. А парижские впечатления остались навек в романах «Ночной карнавал», «Изгнание из рая», «Праздник вина».

- Я слышал, «Праздник вина» уже вышел?

- Да, он уже в продаже. На мой взгляд, это самая «фильмовая» моя вещь. Такой портрет ХХ века - три эпохи, связанные «красной нитью» сюжета: 1918 год - расстрел последней Царской Семьи, германские нацисты (1940-е годы) и сегодняшний остросюжетный день. В этом романе многое сплелось в один венок: и судьба драгоценностей последней царской русской короны, и судьба бормановского «золота партии», и судьба современной журналистки - опасная и популярная профессия! - которая мотается по свету - Париж и Екатеринбург, Москва и Чечня, и судьбы наследников германских наци - нынешних ультраправых... Конечно, в «Празднике вина» есть и love story. Причем достаточно драматичная. Все в жизни есть драма. И у нее разные оттенки - от трагедии до фарса.

- У вашей журналистки в романе есть прототип?

- Наверное, прямого - нет. В Анне Ивановской, журналистке из «Праздника вина», соединились черты Анн Нива, французской журналистки, попавшей в чеченский плен, Анны Политковской из «Новой газеты», и, возможно, внешне она напоминает Марину Влади - блондинка, роскошная Лилит, «белокурая бестия»... Я никогда не стремлюсь к документализации, к точному портрету. Мне гораздо интереснее все выдумывать. Но у меня, как у каждого художника, есть и натура, конечно. Только она в романах очень трансформирована.

- С какими вашими новыми книгами мы сможем познакомиться в ближайшее время?

- Мне очень повезло с издателем и с редакторами. Фантастически повезло! Считаю, это судьба! Когда я узнала, что в «Центрполиграфе» заинтересовались моими книгами и хотят со мной работать, я была потрясена до слез: неужели ЭТО произошло со мной при жизни! А я уже себя приготовила было к посмертным публикациям, не смейтесь... Игорь Анатольевич Лазарев, главный редактор издательства «Центрполиграф», настолько внимательно и бережно относится к композиции моей авторской серии, что его решению - что печатать из уже готовых моих книг - я доверяю безоговорочно, и сейчас решается вопрос о том, что выйдет раньше - «Ночной карнавал», о котором я уже упоминала, или «Охота на волков», или «Аргентинское танго», или «Гостиница», интересный, остросовременный, бурно-напряженный и ярко-живописный, как огромная фреска, роман-экшн, я, видите, «составила конкуренцию» Артуру Хейли и Олегу Андрееву с их «Отелями». Отель, гостиница - всегда благодатная почва для расцвета любого острого сюжета. Увидите все сами. А «Ночной карнавал» - это действительно роман-карнавал, роман-танец: о первой русской эмиграции в Париже, главная героиня - русская девушка, которую в Париже знают под именем Мадлен. Не буду рассказывать - прочтете сами! Кстати, в «Аргентинском танго» тоже присутствует стихия танца - испанского, фламенко, и еще латиноамериканского... Судьба двух танцоров, гастролеров, мотающихся по свету, по столицам и странам...

- И последнее: ваши творческие планы?

- Написать роман о последней Царской Семье. Написать два романа - такой диптих: «Трансевропейский экспресс» и «Трассибирский экспресс» - оба современные, экшн. Дописать роман «Красная Луна» - о скинхедах, одновременно и современный, и достаточно мифологичный (там есть линия пророчеств Нострадамуса, я сейчас его изучаю, но не потому, что он, как это бывает в финале каждой эпохи, сейчас в моде, а потому, что образ пророка преследовал меня давно, семь лет назад написала роман «Юродивая» - о сумасшедшей-пророчице...). Написать цикл романов «Серебряный век» - с героиней вроде Мата Хари или пастернаковской Лары Гишар-Антиповой, проходящей через все перипетии начала века, революции, эмиграции, такой экшн-ретро, портрет канувшей эпохи. Написать роман «Пропасть» - эскизы его уже сделаны, я его уже пишу - о трагедии трансвестита. Да мало ли что я хочу написать! Например, о Чингисхане. Хочу решить его образ очень ярко, по-шекспировски, по-достоевски, не знаю, удастся ли мне это, известная книжка Яна, конечно, хороша, но ведь это литература другого плана, она скорее для детей... Вообще много работаю. Вас это удивляет?

- Откровенно говоря, да. Вы просто человек-оркестр! Когда вы все успеваете? Вы же еще и женщина, жена и мать!

- У меня замечательный муж. И еще чудесная мама. И еще отличные дети - Николай и Осип. Мы все вообще очень помогаем друг другу. А без моего мужа, гениального, так я считаю, художника Владимира Фуфачева, работы которого находятся в музеях и в коллекциях в России и за границей, в том числе и в Музее современного русского искусства Александра Глезера в Нью-Йорке, я думаю, не было бы и моих книг!

Интервью: Илья Смолин, Нижний Новгород