ЭПОХА ВОЗРОЖДЕНИЯ РОМАНА, или ХУДОЖНИКИ МОГУТ ВСЕ

Когда я узнала о том, что автор - не только и не просто профессиональный литератор, признанный поэт, а еще и профессиональный музыкант - Московская консерватория, диплом по фортепиано и органу, годы, отданные музыке, концертам, гастролям, ученикам! - а сейчас, наряду с писанием интереснейших книг, еще и занимается устройством художественных выставок как куратор и искусствовед, удивлению моему не было предела. Три судьбы - в одной! Такого еще не бывало в культуре, чтобы человек, владеющий тремя видами искусства вполне мастерски - музыкой, живописью, словом, - в каждой из этих областей позиционировал себя на должном уровне, оригинально и ярко! Разумеется, я захотела встретиться с таинственной Благовой. Тем более, что, позвонив в издательство, я узнала, что к выходу готовятся еще две книги Елены - "Маска" и "Корабль обреченных". Пять романов, это показатель для писателя! Конечно, в наш век торжества "конвейерных писак" количеством книг не удивишь, и все же меня, прочитавшую три вышедших романа, немало удивила - при единстве стилистики, при узнаваемости музыкальной, образно насыщенной фразы - их неповторимость, их индивидуальная, как лицо человека, разность.

- Елена, очень приятно с вами познакомиться. Я радостно удивлена вашей молодостью. Как вы смогли уместить так много в одну, прямо скажем, пока недлинную жизнь?

- Жизнь - понятие не временное, а, наверное, образное, как и произведение искусства. А время - это загадка. Оно то спрессовывается в плотный, тяжелый комок, то растягивается, вмещая в минуты - годы, эпохи. Я всегда жила очень интенсивно, не щадя себя. Помните Шекспира: "Чем больше я даю - тем больше остается..."? Этот принцип жил во мне бессознательно. Думаю, человек, живущий, как певец поет, "на выдохе" - счастлив, даже если события его жизни не всегда безоблачны.

- Вы много пережили? Что для вас счастье, горе?

- Бывает горестная любовь, которая есть огромное счастье. Всякое бывает, но я чувствую одно: с судьбой не борются, не единоборствуют, и с миром не борются, как Иаков боролся, по библейской легенде, с Богом, а его - приемлют. И по возможности - любят. Если ты любишь человека, если ты любишь то, что делаешь, если ты любишь Бога - ты счастлив, пусть даже в Дахау, в Равенсбрюке, на Соловках.

- Вы - верующая?

- Я верую в Бога. Но я плохо выполняю обряды. И я молюсь не постоянно, как надо бы, а лишь тогда, когда плохо моим близким или мне самой, и прошу у Бога помощи и поддержки... Это ведь эгостично, да? Я еще не "воцерковилась"... а может быть, художнику это и не грозит. Художник - слишком дерзкое созданье. Он во все века спорил с ортодоксией. И это его благо, иначе он не написал бы ничего стоящего, ибо только то, что "из ряда вон", а не конформизм, имеет право на полноценное существование.

- Читая ваши книги, я поняла: вы настоящий художник! Расскажите о себе! Сначала - путь музыканта?..

- ...и сцена, сцена, сцена, жизнь на сцене. У меня была роскошная школа. С Консерваторией мне повезло. Я занималась в фортепьянном классе Маргариты Федоровой, божественной исполнительницы всего фортепьянного Скрябина. В органном - у Леонида Ройзмана. Я аккомпанировала ученицам Елены Образцовой у нее дома, в ее студии (и потом, кстати, написала о ней большое эссе, которое никогда не публиковала - и Елена Васильевна о нем, разумеется, не знает). После Консерватории я работала в Нижегородской консерватории на вокальной кафедре, попутно учась пению, а потом - в Иркутском оперном театре и органисткой

- в Иркутской филармонии. Театр, концерты, ученики, работа до седьмого пота... и знали бы вы, какой орган тяжелый инструмент!..

- Зато - красивый, космичный... целый оркестр...

- Да, и жизнь для меня звучала таким вот огромным оркестром. Многоголосие звуков, динамики мира, многоцветье красок, пространств, лиц, судеб... Так рождается жажда написать СВОЕ, вот я и стала поэтом. Это произошло там, в Сибири. Мощь ее земли потрясла меня, а любовь, пережитая там, "подвигла" на лирическое высказывание. Но писать стихи оказалось еще труднее, чем играть на органе. Материя стиха предельно плотна.

- И вас ждал поэтический успех?

- Если выход на журнальные и книжные страницы можно назвать успехом - тогда да! Мои стихи заметили Евтушенко, Корнилов, Марченко, Аннинский, Чухонцев, Ермолаева, Эбаноидзе, писали о них, публиковали в наших самых престижных журналах - "Знамени", "Дружбе народов", "Новом мире", "Согласии", "Социуме", "Юности" и других. В Нижнем Новгороде у меня выходили книжки стихов - последняя - "Сотворение мира" (1998 год), состоящая из пяти крупных книг-циклов: "Книга Исхода", "Кхаджурахо", "Реквием для отца среди ненаписанных картин", "Франция. Фреска", "Русское Евангелие".

- А, понятно! "...среди ненаписанных картин" - вот и разгадка вашего общения с художниками?

- Мой отец был замечательный художник. Николай Крюков - это имя уже осталось в истории искусств. Он учился в Академии художеств в Петербурге - послевоенном Ленинграде - у Грабаря и Иогансона, работал в Вологде бок о бок с Николаем Ромадиным, дружил с Владимиром Гавриловым... Целая эпоха. Я выросла среди красок, холстов и мольбертов. "Куда папа?.. На этюды!" Дочь художника превратилась в жену художника. Мой муж Владимир Фуфачев - художник. И великолепный. Достаточно сказать, что на международной Биеннале "Драгоценная планета" в Париже, в Гран-Пале, в 1993 году, он взял Большую медаль выставки. Французская Академия искусств не раз приглашала его на работу в мастерские Академии. Мы жили в Париже, изъездили всю Францию, южные провинции... Это все подспудно откладывалось в сердце, в памяти, дало потом бесценный материал для написания романов "Ночной карнавал", "Праздник вина", "Изгнание из рая", "Кровавая палитра"... Мы с Володей занимаемся показом его картин на выставках в России и за рубежом, сотрудничаем с галереей "Dreiklang" в Касселе. Я пишу статьи о художниках, о направлениях и стилях - искусствоведческие, исследовательские, занимаюсь экспозициями выставок, пишу программы, выхожу с информацией в Интернет... да мало ли что еще! Я это все люблю, это мне нравится; я этим занималась всегда. Художники - это мой мир.

- Хорошо, а писательство? Вы бросили стихи и стали писать прозу?

- Стихи я не бросила. Я их пишу. Но публикую редко. Последняя моя большая подборка в "Дружбе народов" - осень 1999 года. Вот роман - это та крупная форма, которая меня стала очень привлекать. Так, как композитора, скажем, привлекала бы соната, симфония. Тем более, что, когда в начале девяностых оголтело "взорвался" рынок и российскому читателю - за эти годы - было выброшено "в лицо" столько всякого ширпотребовского мусора, наряду и с интересными, настоящими книгами, что меня поневоле разобрал задор - а ну-ка, смогу ли я потягаться с рынком! Предъявить ему такое, что он сначала "съест" это как свое, родное-привычное: еге, острый сюжет, выстрелы-погони!.. - а потом, вчитываясь, обнаружит НЕЧТО, что отличает этот текст от привычных "Подруг мента".

- Вы начали писать романы, так я поняла, с начала девяностых годов?

- Совсем нет! Хотя замысел первого романа, "Юродивая", пришел именно тогда, десять лет назад. А написала я его в девяносто шестом – девяносто восьмом годах. Он сейчас вышел в журнальном варианте, думаю, и книга тоже будет. А потом была Франция, а после нее, в 98-м, - "Ночной карнавал"... И я, как всякий нормальный художник, уже "обросла" замыслами - и стала их осуществлять...

- И много вы написали?

- Много! Законченных вещей - думаю, двадцать, не меньше. Этой зимой был готов черновик романа "Тень стрелы" - о бароне Унгерне. Эта эпоха меня давно привлекала. Вообще делаю такой авторский цикл - "Восток - Запад". В работе одновременно две книги: делаю эскизы одной, прописываю другую. Я жадная до работы. Это у меня от отца. Он умел и мог работать помногу. Я же говорила - принцип: не щадить себя, не жалеть! Тогда все получится! И вы сделаете, что хотите!

- А вы делаете, что хотите? Как вам удалось - без протекции, без рекламы, без раскрутки, без литературного протеже - начать делать вашу интереснейшую авторскую серию в одном из самых рейтинговых издательств Москвы?

- Вы сами ответили на этот вопрос. "Интереснейшую"! Вам же было интересно читать мои романы?

- Безумно интересно! И в то же время я наслаждалась стилем, языком...

- Видимо, есть объективные вещи, носящиеся в воздухе. Время востребует писателя КУЛЬТУРЫ. Многим надоело простецкое, грубоватое, пошловатое "чтиво". Если бы меня не было, меня надо было бы выдумать. Но я есть - и я работаю. Я показала свои рукописи в "Центрполиграфе" - и Игорь Анатольевич Лазарев, главный редактор, прочтя их, сказал, так же как и вы: "Безумно интересно! Будем работать!" Это и была, наверное, моя судьба.

- Вы фаталист? Вы верите в судьбу?

- Говорят, у нас в генах все записано, что мы должны сделать в этом мире. Это и есть, может быть, письмена Бога.

- Банальный вопрос: ваши творческие планы? Или это секрет?

- Почему же! Хочу написать, после двух-трех оригинальных остросюжетных книг, эпопею о последней, расстрелянной Царской семье, - это "моя" эпоха, хорошо знаю ее, изучаю и люблю, - потом роман об отце, о судьбе художника во второй половине двадцатого века, такие "картины полувекового обихода" - как бы продолжение пастернаковского "Доктора Живаго"; потом - стремительнейшую современную вещь "Трансевропейский экспресс", потом - роман о женщине-авантюристке, такой русской Мата Хари... может быть, это будет серия книг, еще не знаю... Остросюжетный роман о старой актрисе, вроде Брижит Бардо, покровительнице животных. Роман о драматичнейшей судьбе трансвестита – главный герой - мальчик Пако, превращенный в красотку Аманду Лир, позирующую великому Сальвадору Дали...

- И это все будет Острый Сюжет?

- Конечно! Что же еще! Вся жизнь есть острый сюжет. А я хочу вернуть роману - роман. Вернуть жанру - его достоинство, красоту, насыщенность и яркость, и чтобы он, не утратив динамизма и интересности, вплотную приблизился к фильму, к кино.

- А вам никогда не хотелось написать тихий, лирический роман? Такую вполне позитивную вещь, без остроты?

- Хотелось. Просто сейчас я - художник контрастов. Но я мечтаю написать целиком любовную вещь - вроде "Тристана и Изольды". О, Боже мой, "Тристан" - это же тоже острый сюжет! Изольду бросают прокаженным, Тристан прыгает со скалы... Нет, никуда от экшна не уйти!

- Что же, дорогая Елена, пожелаю вам и вашим книгам успеха! И, может быть, в недалеком будущем мы увидим вас и ваших героев на экране! Давайте надеяться на это!

Интервью взяла Марина Сипатова (Нижний Новгород)